с 29.03.2002
с 10.01.2002
 |
© журнал «Родина-Ru» №3(73)-2018 |
...И если ты не умеешь создавать воспитывающие ситуации
в повседневности, то будет очень трудно работать;
я этому долго учился, но всё-таки не выучился...
И.Ф. Попов
ЗНАКОМСТВО
или рассказ о том, чем французский Pif отличается от русского ПИФ-а
Игорь Фёдорович попал в нашу школу совершенно случайно. Его, как тогда говорили, «бросили на прорыв», когда руководитель нашей школьной команды, выигравшей право представлять Дзержинский район на московском городском турслёте, неожиданно для всех уволился из школы буквально за две-три недели до выхода на маршрут.
Мы закончили восьмой класс, и тоже не должны были идти на этот слёт. По правилам, которые тогда совсем недавно ввёл в Москве В.В.Ярошенко, район должна была представлять команда, выигравшая туристский слёт района. Но выиграли его в прошлом 1977 году наши девятиклассники, которым в 1978 году уже надо было сдавать выпускные экзамены. Поэтому руководителю школьной команды дали право сформировать новый состав, и он выбрал нас.
В мае 1978 нас готовили к городским соревнованиям лучшие туристы района. Александр Павлович Безруков гонял нас по лесам между Опалихой и Аникеевкой «как сидоровых коз». Специально для нас была подготовлена полоса препятствий со всеми необходимыми элементами. Руководил всем этим процессом Владимир Васильевич Титов – туристский организатор нашего Дзержинского района. Но мы были балбесами, и плохо усваивали туристскую науку. Может быть, это было потому, что к нам было слишком много внимания, и за нас многие вещи делали взрослые.
А может быть так было потому, что мы, ученики – как бы сегодня сказали «элитной» спецшколы № 2 имени Ромена Роллана с преподаванием ряда предметов на французском языке (так она официально называлась, и от этого пафоса её не спасали даже приданные приставки «трудовая политехническая») – не ощущали себя ни туристами, ни романтиками, ни путешественниками. Ну, разве что почти все мечтали съездить «по обмену» во Францию, и многим это даже удалось. Трудно судить об этом сейчас, по прошествии почти сорока лет.
Как бы то ни было, директор нашей школы выгнала одного из лучших её учителей, вдохновителя и организатора туристской деятельности всей школы – Альфреда Ехильевича Файнлейба, учителя труда для мальчиков, в мастерских у которого я проводил буквально все перемены, все послеурочные часы и все каникулы. Он был моим любимым школьным учителем, с которым мы обсуждали не только вопросы «трудового обучения», но также и многое другое. Альфред (так его звали все в школе из-за сложности произношения имени-отчества) был мастером на все руки в буквальном смысле этого слова. Он из разного металлолома, получаемого от шефствующего над нашей школой ВНИИ «Алмаз», изготавливал сначала инструмент и разнообразные приспособления; затем, используя их, делал свои знаменитые поделки. Он мог легко изготовить из старого советского серебряного полтинника сначала пруток, из которого затем вытягивал серебряную проволоку, и уже после вил из неё немыслимой формы завитушки, постепенно превращая их в серьги, колье и другие украшения для любимой жены. Из старой арматуры он мог выковать щипцы (в мастерских у нас была собственная муфельная печь), чтобы затем использовать их как инструмент для отжига стальных деталей какой-нибудь очередной своей выдумки. Он учил нас чеканке по металлу, гравировке по чёрному лаку, резал собственноручно изготовленными резцами деревянные фигурки, что-то точил с нами на станках, ремонтировал всё подряд в школе. Мы во всём этом, конечно же, участвовали.
Когда директор согласилась отдать ему в подчинение школьные подвалы – для организации там склада инструментов и разнообразных материалов – он нашёл в дальнем углу давно забытые фанерные (!) шпангоуты от старой, ещё чуть ли не довоенной байдарки, и загорелся мыслью восстановить несколько таких байдарок, чтобы затем отправиться на них в водный поход. Обсуждали мы с ним даже вариант непотопляемого катамарана. Любой катамаран имел риск получить пробоину, и выйти из строя. В ходе длинных споров мы с ним пришли к выводу, что для исключения потери плавучести катамарана требуется вместо одного большого надувного элемента иметь множество маленьких. И даже очень маленьких – потеря одного, и даже многих из них, не приводила бы к потоплению всего судна. В поисках таких маленьких надувных элементов мы перебрали несколько вариантов: от мячиков для пинг-понга и воздушных шариков, вложенных для прочности друг в друга, до самых настоящих презервативов, использовавшихся в этом случае не по предназначению (как в том старом учительском анекдоте: «так я узнал, что такое глобус»)...
Как бы то ни было, но Альфред ушёл от нас на волне «борьбы с элитными школами», которая тогда была в Москве в самом разгаре. Однако нет худа без добра! Когда произошла вся эта история, В.В.Титов отправил на спасение «чести района» именно Игоря Фёдоровича Попова – своего друга и в некотором смысле ученика, хотя они и были почти ровесниками.
Первое, что, как я думаю, сделал Игорь Фёдорович – спросил Альфреда, на кого в группе можно было бы опереться из учеников? Я не могу, конечно, говорить об этом с уверенностью: что мог знать об этом слегка нелюдимый и закомплексованный восьмиклассник? Но однажды, в конце мая или начале июня 1978 года у нас дома зазвонил телефон, и неизвестный мне голос представился Игорем Фёдоровичем и попросил прийти в школу, поскольку Альфред на туристский слёт не пойдёт. Школа была буквально под окнами, минут через десять я уже был там, и Игорь Фёдорович предложил мне помочь ему в подготовке к этому мероприятию. Так в моей жизни появился новый учитель.
Большую часть своей педагогической жизни Игорь Фёдорович работал с «трудными» детьми. Среди них были детдомовцы, пацаны с рабочих окраин, мало кому нужное поколение девяностых... В 1978 году ему «досталось» от 15-ти «рафинированных» «французов», мало приспособленных к самообслуживанию в условиях даже небольшого подмосковного похода. Вдобавок ко всему с нами была ещё школьная пионервожатая, второй руководитель того похода, которая по возрасту мало отличалась от своих подшефных, а в палатке, насколько я помню, вообще раньше никогда не ночевала, как и все мы, между прочим... кроме самого Игоря Фёдоровича.
Нам предстояло пройти около 130-ти километров по знаменитой Клинско-Дмитровской гряде от станции Хотьково Ярославской железной дороги – в район поляны городского слёта недалеко от Нудоль-Шарино. Бодро спустившись вдоль железной дороги к реке Пажа, мы перешли её по мостику и тут же встретили первый и довольно высокий тягун к деревне Мутовки. Игорь Фёдорович в синем динамовском тренировочном костюме «с лампасами» бодро шагал во главе колонны, смешно сложив свои руки на животе (см.фото к статье Вадима Пересветова «Слово о ПИФе» в этом же номере журнала).
На деревенской улице, у первого же забора, то есть через 25 минут после выхода со станции, Игорь Фёдорович объявил привал и разрешил снять рюкзаки. Все тут же попадали на землю от непривычной усталости и высоких нагрузок, которые дали неудобно набитые рюкзаки, а также необходимость тащить их куда-то в гору. Игорь Фёдорович, единственный из всех нас, не сел, а, заложив руки за спину, стоял перед нами и что-то рассказывал. Немного постонав, и повалявшись на траве, самые весёлые пошли кормить сорной травой деревенскую корову, мирно пасущуюся неподалёку. Кто-то начал бренчать на гитаре (ну какой же без неё поход!?), ещё не подозревая, что через пару переходов её и выбросить будет жалко, и тащить дальше совсем не захочется.
Надо сказать, что в наших глазах выглядел он тогда весьма комично: невысокий лысый дядечка, ещё без бороды, но уже с круглым животиком. Было ему 46 неполных лет, как говорится – в полном расцвете сил. Мы, практически наизусть знавшие в оригинале французские сказки-комиксы про Пифа и Эркюля [1], немедленно стали называть нашего руководителя ПИФом – по первым буквам его фамилии, имени, отчества. Это сравнение и сопоставление Игоря Фёдоровича со смешным персонажем детской сказки говорило о многом в нашем тогдашнем к нему отношении. По сравнению с колоритным Альфредом, с его бравыми усами, отличной выправкой и ладно подогнанным походным снаряжением, Игорь Фёдорович вообще никак не «котировался»! Обращал на себя внимание только его огромный и совершенно «плоский» рюкзак необычного для нас тогда фасона (через несколько недель уже почти каждый из нас мечтал купить себе такой же – «абалаковский»).
Вечером этого же дня, когда мы пришли на место первого ночлега, Игорь Фёдорович построил группу в одну шеренгу. Это действо возбудило практически всех, кто ожидал, что любой поход – это вольница, и делать можно будет практически что угодно, поскольку родители далеко, а учителя нам – не указ. Игорь Фёдорович начал разъяснять нам нехитрые правила, которых нам следует придерживаться в этом походе.
Во-первых, каждый из нас – человек. А человек – обычное живое существо. И если в условиях городской жизни некоторые естественные потребности человека можно сделать без излишнего внимания со стороны окружающих, потому что для этого созданы специальные «городские» условия, то в походе – всё иначе. Всё у всех на виду. Если человеку надо отлучиться по естественной надобности – это очень заметно для всех остальных членов группы. И нам не следует обращать внимание на то, что кто-то отошёл в сторонку. И не надо кричать об этом вслух, и тем более – не надо дразниться и смеяться по этому поводу. Та простота и естественность, с которой взрослый человек говорил с нами о таких, ранее казавшихся «запретными», темах – лично меня поразила.
Во-вторых, сказал Игорь Фёдорович, если кто-то уходит из лагеря по любому поводу, он должен хотя бы одному человеку сказать, в какую сторону, на какое время, и по какой надобности он уходит. Остающийся в лагере с этим знанием, сам не должен покидать лагерь, пока не вернётся тот, кто ушёл первым. Если человек пропадёт – должен быть кто-то, кто расскажет, что происходило перед этим. Это было не менее удивительным для меня правилом, поскольку, например, в пионерском лагере, или во время других выездных мероприятий, в которых я участвовал ранее, требовалось об отлучках сообщать непосредственно взрослому руководителю. А тут получалась как раз та самая вольница, которая одновременно превращалась в ответственность друг за друга.
И, в-третьих, сказал Игорь Фёдорович, чтобы не случилось разных казусов, мальчики будут ходить в лес налево, а девочки – направо. Через год, уже в другом походе, то же правило прозвучало как «Девочки – вверх по речке, а мальчики – вниз по её же течению». «Мальчики – налево, девочки – направо» стало для меня крылатой фразой на всю жизнь. И ещё, добавил наш весёлый руководитель, никогда не подтирайте попу борщевиком! Про борщевик никто из нас ещё ничего не знал, поэтому ПИФ живописно рассказал, и как выглядит этот «зверь», и что бывает с теми, кто вздумает воспользоваться им вместо туалетной бумаги. Слава богу, но туалетную бумагу пока ещё имели в рюкзаках все. Хотя чуть позже быстро начали ощущать её дефицит – не столько по причине частых походов «вниз по речке», сколько из-за неумения сохранить ценный элемент снаряжения в сырую или дождливую погоду.
Далее, продолжал наш руководитель, чтобы не пришлось ходить в лес два раза, кто пойдёт туда по малой нужде – пусть принесёт назад в лагерь маленькую ветку для костра; а кто пойдёт в лес по большой – пусть принесёт большую сушину.
И самое главное: пришли на место ночлега – сначала занимаемся общественными делами. Тот, кто несёт пилу или топор, пусть заготавливает дрова. Тот, кто несёт котелки – идёт к речке за водой, дежурные – разводят костёр. А палатки будете ставить тогда, когда и костёр горит, и каша в котелке уже варится. Вот тогда можете снять с ног мокрые ботинки, и переобуться в сухую обувь для лагеря. В лес идти уже не придётся. И да, дров должно быть много! Из шеренги тут же раздался вопрос: «А много – это сколько?» Безо всякой паузы ПИФ быстро ответил, что много – это куча примерно с рост руководителя.
Мы смеялись и громко обсуждали каждое из названных правил, однако практически сразу же приняли их как свои, поскольку они были естественными, простыми, понятными и логичными. А ещё мы порадовались, что руководитель у нас – невысокого роста.
Последующие переходы и походные события память практически вычеркнула. Было трудно тащить рюкзак. От физической усталости дни стали однообразными. Запомнилось только несколько эпизодов из той походной жизни.
Мы спускаемся по проселку с горы, и впереди видим, что дорога пересекает неглубокий ручей метров 15 шириной. Пока спускаемся, я размышляю, как рациональнее его перейти? Это первый брод без моста на нашем маршруте. Мысли такие: надо остановиться, поискать справа или слева мостик, упавшее дерево или другую переправу. На крайний случай – снять обувь и перейти ручей босиком. Это всё, что я успел подумать, пока мы приближались к воде. Игорь Фёдорович, идущий первым, не останавливаясь, и не произнося ни слова, бодро заходит в реку прямо в своих походных ботинках, расплескивая воду, переходит «как танк» это препятствие... и, не останавливаясь, продолжает движение вверх на противоположный берег реки! Мы в недоумении останавливаемся перед ручьём. Как же так, Игорь Фёдорович!? Ведь ботинки будут мокрые!?
–Давай, давай, не останавливайтесь! – кричит нам ПИФ, уже снявший там, наверху, и рюкзак, и мокрые ботинки. – Тут отожмётесь!
Наиболее упрямые, или самостоятельные, как они сами себя считали, всё-таки начали снимать обувь, и даже перетаскивать через эту речушку наших девчонок. Причём делали они это буквально на вытянутых руках, почти как вынос невесты из ЗАГСа :) Пройдёт ещё некоторое время, пока Игорь Фёдорович покажет нам, как правильно переносить «невест» через реку, чтобы и ноги сухими остались, и чтобы не загреметь со своей «невестой» с головой прямо в воду, оступившись на каком-нибудь камне и потеряв равновесие. На том самом первом своём броде лично я честно выполнил указание руководителя, и «нырнул» в речку прямо в своих ботинках.
В современном мире это назвали бы термином «культурный шок». С детства нам все говорили, что ботинки мочить нельзя, что речку надо переходить босиком, что ноги надо держать в тепле. Ощущение холодной воды, которая заполняет ботинки, поднимается до колен, да ещё забрызгивает тебя чуть ли не до пояса – я помню до сих пор. Потом, когда я уже сам водил детей в походы, с каждой новой группой я повторял этот «эксперимент» точно так, как сделал это со мной Игорь Фёдорович. И непременно рассказывал своим ученикам, почему реки надо переходить именно в ботинках, что надо сделать, чтобы после такой переправы не появилось мозолей на ногах, и соплей в носу. Но в 1978 году я ещё ни о чём таком не думал.
В одной из далёких заброшенных деревень, среди холмов Клинско-Дмитровской гряды, было всего три дома. Деревня стояла на самом верху холма и со стороны казалась абсолютно безжизненной. День был солнечным и жарким, вода во фляжках давно закончилась, и всем очень хотелось пить. Когда мы подошли к крайнему дому, нам навстречу вышла старая бабушка. Посмотрев на нас, она молча зачерпнула солдатской алюминиевой кружкой воды из ведра, стоявшего при входе в дом, в сенях, и дала нам напиться. Мы выпили почти всё ведро. Игорь Фёдорович был единственным из нас, кто обратил внимание, что вёдер было несколько, часть из них уже была пустая, и только в двух ещё оставалась вода. Он начал с бабушкой разговор. Выяснилось, что деревенский колодец находится у основания холма, под крутым спуском, и что бабушка туда спускаться уже не может – потом очень трудно тащить воду в вёдрах наверх, к дому. Поэтому раз в неделю к ней приезжают живущие в городе дети, и наполняют все вёдра водой – на неделю вперёд. ПИФ взял одно ведро, остальные раздал нам, и мы быстро освежили бабушкины запасы ещё на неделю вперёд.
В районе знаменитой Баран-Горы, древнего городища, он рассказывал нам про то, как древние люди берегли огонь, воду, лес.
Когда мы переходили канал Москва-Волга (кажется, в то время там был паром, которым мы и воспользовались) ПИФ рассказывал нам, где в 1941 году стояла советская оборона, и как немцы безуспешно пытались преодолеть это препятствие всего 37 лет назад.
Во время ночёвки в палатках на территории Дома Юных Туристов, мы слушали его байки про Парамоновский овраг – самый большой овраг Подмосковья. Сейчас и ДЮТ давно перестроен (кстати, руками учеников Игоря Фёдоровича), и собственника поменял, и весь Парамоновский овраг изменился до неузнаваемости, превратившись в крупный центр горнолыжного и бобслейного спорта.
Игорь Фёдорович не проходил мимо ни одной старинной усадьбы: в каждую из них он организовывал для нас краткие экскурсии. И даже если в музеях был выходной день, или мы просто шли через какую-нибудь «обычную» деревню – ПИФ рассказывал о ней так много, что его энциклопедическим знаниям я удивляюсь до сих пор. Не менее важно и то, что делал он это всегда в форме простого разговора, как бы между прочим, рассказывая, кто и как жил в посещаемых нами местах.
Были и другие эпизоды, не менее удивительные. Однажды мы остановились на обеденный привал на какой-то безымянной речушке. Игорь Фёдорович, кстати, практически про каждую, даже самую маленькую речку знал: и как она называется, и где начинается, и куда течёт, и что на этой речке расположено интересного. Поскольку мы уже все были научены, что первым делом, придя на привал, надо отправиться за дровами, за водой, или, если ты дежурный – начинать разводить огонь, я собрался в лес за хворостом для костра. ПИФ меня остановил и сказал:
– Пойдём-ка, Вадик, посмотрим, откуда эта речка течёт?
Эту фразу, «откуда речка течёт?», я теперь ассоциирую только с историями того типа, которая произошла дальше. Хотя в тот момент, как отличник, и призёр городской олимпиады по географии, я твёрдо знал, что все реки начинаются на возвышенностях, а воду берут либо из дождей, либо из таящих снегов и льдов. Круговорот воды в природе, так сказать...
Пошли мы с Игорем Фёдоровичем вверх по левому берегу этой неприметной речушки: он впереди, я – сзади. Примерно десять минут мы продирались через кусты, пока, наконец, не наткнулись на совсем небольшой ручеёк, впадавший в речку справа по ходу.
– Так-так, пойдём-ка туда, посмотрим... – загадочно произнёс Игорь Фёдорович, и полез вверх по крутому склону вдоль этого ручья. Метров через 100 обнаружилось, что ручей берёт своё начало из кирпичной будки, а точнее – из трубы, торчавшей из стены этой будки. Ещё выше по склону обнаружились какие-то другие странные для меня постройки, причём весьма дурно пахнущие.
– Очень интересно! – изрёк Игорь Фёдорович, и направился вдоль забора колючей проволоки, которой было опоясано всё это хозяйство.
Минут через 20 пути от лагеря мы вышли, наконец, к сторожке, точнее, к посту охраны, в котором сидел старый дед.
– Дедушка, а что у Вас за забором? – спросил Игорь Фёдорович.
– Пионерский лагерь, сынок, да только там нет сейчас никого – пересменка... – ответил сторож.
Игорь Фёдорович продолжал проявлять настойчивость:
– А с директором вашим поговорить можно?
Дед показал нам, куда идти, и пропустил внутрь территории пионерского лагеря. Мы прошли по идеально чистым асфальтовым дорожкам к одному из зданий, зашли внутрь и спросили у первого попавшегося, где директор? Он и оказался этим директором. И тут началось!
Игорь Фёдорович достал из глубин своей походной брезентовой штормовки кучу каких-то бумаг и маленьких удостоверений. Среди того, что я, восьмиклассник, успел тогда понять, были названы: действительный член Географического общества СССР, общественный инспектор Всесоюзного общества охраны природы, член Маршрутно-квалификационной комиссии Московской городской станции юных туристов, и ещё штук пять каких-то званий и титулов, которые я не запомнил. Каждый титул назывался вслух с милой улыбкой на лице, и с ритуальным раскрытием очередной «корочки» перед носом директора, глаза которого становились всё круглее, а вид – всё более испуганным.
Добившись нужного психологического эффекта, Игорь Фёдорович, который перед этим рассказывал и показывал мне, как устроены очистные сооружения этого пионерлагеря; который доставал из кармана набор лакмусовых бумажек, замерял кислотность этих стоков, и говорил мне, что вода тут далеко не чистая; вот теперь тот же самый Игорь Фёдорович невозмутимо посмотрел на испуганного директора, к которому заявилась неожиданная и какая-то очень, судя по всему, крутая проверка, и произнёс:
– Да вы не бойтесь, товарищ директор, мы проверили, с очисткой сточных вод у вас всё в порядке!
Дальше было, честно сказать, настоящее шоу! Директор на радостях позвонил в свою лагерную столовую, спросил, а не осталось ли там что-нибудь от обеда, и поинтересовался у нас, не воспользуемся ли мы гостеприимством его пионерского лагеря? Игорь Фёдорович, конечно, вежливо принял приглашение, и мы пошли в столовую. Лет пять я прожил в пионерских лагерях до этого дня, причём в таких лагерях, где моя мама работала завхозом, и ни разу я не ел такого вкусного обеда! :) Наверное, если бы в эту пересменку в лагере оставался бы духовой оркестр, нас бы провожали оттуда с музыкой!
Позже я много раз вспоминал этот эпизод, и думал, зачем и почему это «шоу» понадобилось Игорю Фёдоровичу? Очевидный ответ был только один: в официальном краеведческом задании для нашей группы числилось «Исследование загрязнённости малых рек Подмосковья». Группа наша, в сложившихся условиях форс-мажора, конечно же, не была готова самостоятельно выполнять такое задание. Чтобы его выполнить грамотно и корректно – нужны месяцы регулярных занятий по определённой учебной программе. Но и фикцию делать, с точки зрения руководителя нашего, тоже было нельзя. Выбрав именно такую схему поведения, Игорь Фёдорович добился: выполнения требуемого краеведческого задания и участия в этой работе выбранного им школьника. Но были и другие результаты. Школьник этот впоследствии стал руководителем детских туристских групп, и кто знает, какую роль в этом сыграл тот эпизод, показавший, как можно выстраивать отношения с людьми, которых мы встречаем на наших маршрутах?
Маршрут тот мы до конца не прошли. У нас просто не хватило сил, подготовки, тренировки выдержать все свалившиеся на нас походные нагрузки. Игорь Фёдорович нас за это не ругал. Когда настал предельный контрольный срок, он просто посадил нас на автобус и довёз до ближайшей к поляне слёта деревни.
На поляне слёта мы больше отдыхали, чем работали. Всем в нашей группе было понятно, что к спортивным достижениям мы не готовы. Но полосу препятствий мы бегали. И контрольно-комбинированный маршрут на поляне – прошли. И великого Лукоянова, про которого тогда ничего не знали – слушали. И даже отчёт о пройденном походе написали, сдали в МКК и были отмечены ею (маршрутно-квалификационной комиссией) за самый креативный отчёт на этом слёте. Отчёт писался не весь поход, как это было положено по туристской науке, а в последнюю ночь перед сдачей, уже на поляне, под руководством нашей пионервожатой. Весь отчёт был в стихах и с карандашными рисунками! Как в настоящем пионерском отряде, примерно в таком духе: «Целый день сидим на месте, словно куры на насесте» (это об одной из наших внеплановых днёвок). Представляю себе, как смеялись судьи, когда читали этот опус!
Что было итогом первой встречи и первого путешествия с Игорем Фёдоровичем? Осенью того же 1978 года он снова появился в нашей школе, чтобы организовать кружок туризма. Кружок был создан на основе той непонятной слётовской группы восьмиклассников, на базе ДКШ (Дома комсомольцев и школьников) Дзержинского района г.Москвы. В группу вошло также несколько человек из других школ района. Группа ходила с Игорем Фёдоровичем ещё два года в качестве школьников и много лет после этого – в качестве старших помощников и руководителей детских групп. Несколько повзрослевших мальчишек нашей группы, закончив школу, поженились на наших же девчонках, создав туристские семьи. Для всех нас Игорь Фёдоровичем стал наставником, для многих – Учителем, для некоторых – настоящим другом, без которого жизнь сложилась бы совсем иначе.
Спасибо Вам, наш Игорь Фёдорович!
Примечание:
[1] Пиф (Pif) – это персонаж французского журнального комикса, умный и симпатичный пёс, который постоянно враждует со своим приятелем, котом Геркулесом (Hercule), драчуном, хитрецом и хулиганом, чьи многочисленные проделки он вынужден терпеть. Вместе они, попутно ссорясь, попадают в различные забавные истории, в которых принимают участие их знакомые, такие как профессор Гроталан, банкир Грошу или полицейский Фарфуй...
Фото 1. Подмосковье (ст. Аникеевка), 8 мая 1978 года. Подготовка к гор.слёту
Фото 2. А.Е.Файнлейб, ок.1977 г.
Фото 3. И.Ф.Попов, июнь 1978 г.
Фото 4. Эркюль (слева) и Пиф (справа)
Фото 5. Первый привал первого похода на гор.слёт (23 июня 1978 года). Кадр сделан В.Шахновичем в деревне Мутовки. Стоят: Игорь Фёдорович Попов, Вадим Пересветов (спиной, в левой части кадра), Андрей Разговоров (с гитарой за Игорем Фёдоровичем), Саша Фадеев (тоже с гитарой – правее). Лежит в белой футболке Алексей Тюрин. Сидит на корточках в белой водолазке наш второй руководитель и школьная пионервожатая Ирина Алексеевна Прозорова
2018 г.
Об авторе: ШАХНОВИЧ Вадим Игоревич, воспитанник детского туристского клуба «Горизонт» (руководитель – И.Ф.Попов), учитель физики, астрономии, информатики, IT-аналитик, фотограф, историк-любитель, путешественник, кандидат в мастера спорта по спортивному туризму, инструктор туризма.
г. Москва
Предыдущая статья | Содержание РР-3(73)-2018 | Следующая статья
(с) В.Шахнович. Повторная публикация оригинальных материалов сайта grusha.ru в других средствах массовой информации (в том числе - в интернет) запрещена с 01.10.2018
30.12.2018, 17:49